Фанфики - Страница 4

Берём замок навесной святорусский. И у него запирающая дужка — выпадает. С обоих концов. И висит на верёвочке. Которая завязана в дырочке в корпусе самого замка. Чтобы не потерялась.

Висит эта дужка и маятником туда-сюда, туда-сюда…

Что-то белогвардейское вспоминается:

«У англичан чайники сделаны так, что крышка вставляется глубоко и не выпадает. А у наших — крышку приходиться привязывать грязной бельевой верёвкой, чтобы не потерялась».

Это вот с этих ещё времён пошло? «Привязывать грязной бельевой верёвкой…».

Запорные пружины в замке свариваются из тончайших — 0.4 мм — полосок стали и железа. Корпус замка частично заливается медью, сложнейшая мелкая работа. И очень хорошо делают. Но почему не посадить дужку на ось? — Душа не принимает?

Во Всеволожске повелел я мастерам делать замки иные, более мне привычные. Многие баловники из татей да разбойников те замки открыть пыталися. Однако же из-за новизны сих замков — не солоно нахлебавшись оставались. И не то мне любо, что железки эти моё майно сберегли, а то, что пошла по Руси слава: воевода Всеволжского запоры — колдовством заколдованы, одной разрыв-травой их взять можно. Вот и остерегались иные из лихих людей с моим имением шутки шутить.

Там кто-то волновался насчёт булата с дамаском? Мне бы ваши заботы…

«Святая Русь» а-ля-натурель: нет денег — дела не делаются, есть денег — дела тоже не делаются, но с придыханием.

Тогда выпьем.

После производства Акима «в бояре» возникла проблема: надо ж проставиться. Обмыть славное событие, объявить «городу и миру». Опять же — старых связей восстановить, новых — завязать, людей послушать — себя показать.

Аким себе меховое манто заказал. Епанча называется. Вообще-то, епанча делается из сукна или войлока и пропитывается олифой от дождя. Этакий вариант плащ-палатки.

Но «столбовой боярин» в олифе… Бобровый мех тоже воду хорошо держит. Правда цена…

Ладно, по фольку: «раз пошла такая пьянка — режь последний огурец». Построим тебе, Акимушка, манто. Где банкет-то делать будем?

По-хорошему — надо в своей усадьбе. Все приличные бояре имеют в городе своё подворье. В Киеве — сотни полторы боярских усадеб, в Новгороде — сотня, в Смоленске… ну, он же во всём посередине — сотня с четвертью. Вон, весь верх города ими застроен.

Нашей там нет. Почему-то…

«Веселье» можно бы устроить у какого-нибудь близкого родственника. Не наш случай — у Акима родни нет.

Можно — у друга закадычного. Но Аким обиделся:

– Они меня за шапку приглашали или за голову? Как без шапки был — и на порог не пускали. Хрен им всем!

Единственный, с кем он ладит — «Будда»-Гаврила. Но у того своего подворья нет — в княжьей службе живёт.

Звать гостей сюда, где мы на постое стоим… Не по чести: подворье маленькое, бедное. Нормальный двор небогатого посадского мужика. Мы-то и сами в тесноте разместились. А гостей сотни две рассадить… Стыдобище с позорищем. Дальше — только «раздавить бутылёк на троих в сортире».

Аким по первости пальцы гнул, коня себе прикупить высматривал. Типа: боярин должен выглядеть соответственно своему статусу. Как правильно сказать: столбовито? Столбово? Боярчески?

Только — киса у меня. А у меня… после Варвары… и от всех этих дел… как-то даже чувство юмора сбоить начало.

Сцепились мы с ним. Слово за слово… Выскочил я, от греха подальше. Сухана прихватил, книжку купленную, и с подворья — долой. Недалеко — на склон.

У нас за подворьем начинается склон речной долины. Весь город на этих кручах построен. Внизу, где поровнее — дома, дворы. А дальше — круто. «Травка зеленеет, солнышко блестит», кустики растут. Мы туда и забрались.

Я загораю да книжку читаю. А книжка… не оторваться. «Русская Палея толковая» — называется.

«Многим кажется, что телу дается душа Божественной природы, что является нелепостью. Истинное познание заключается в следующем: если бы душа была Божественной природы, то у всех [людей] она была бы одинаковой, мы же у всех видим различие, ибо у одного она мудра, у другого — безумна, у третьего — неразумна, у четвертого же — способна к размышлению; одна, обуреваемая страстью, склоняется ко злу, а другая — к благу; третья же душа [хотя и] хвалит правду и любит добрые нравы, но уклоняется от благородства. Божественная же природа не разделяется и не изменяется».

Зашибись! «Построить дом, посадить дерево, вырастить сына…» — пожелание антихристу? Всё это против «Божественной природы», всё это — разделение и изменение.

Сам акт сотворения мира — невозможен. «И увидел он, что это хорошо» — предполагает разделённость: «до» — «после», «не видел» — «увидел». Изменяемость: цепочку шагов-состояний: посмотрел-понял-оценил.

Всякие реформы, открытия, изобретения, строения, инновации… от лукавого. Ибо есть, по сути своей — изменения.

Вот этот текст сотни тысяч человек читают, заучивают на память, переписывают… тысячу лет. «Палея» ходила среди русских староверов ещё в 20 веке.

Такие тексты — не для чтения, для размышления над ними. Поэтому образованные аборигены лучше соображают. Глубже, чем мои образованные современники, видят причины и следствия.

Пример: причина — спор о филиокве, следствие — раскол христианства на Восточное и Западное.

Из Никейско-Константинопольского (381 год), символа веры христианина:

«Верую… И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков».

В 809 году Карл Великий на соборе в Аахене вместо «… от Отца» меняет в формуле: «… от Отца и Сына». Бздынь. Раскол.